| Краморенко, М.В. ПО МЕСТАМ БОЕВОЙ СЛАВЫ |
| |
| 14 мая 2009 года я со своим двоюродным братом Андреем Викторовичем Шнеером ездили в Ростовскую область в населенные пункты Зимовниковского района с целью побывать на местах боев 51- й механизированной бригады 6-го механизированного корпуса, приданного 2-й гвардейской армии Южного фронта, где 5 января 1943 года погиб мой дедушка, политический руководитель роты ПТР управления 10-й гвардейской (51-й) механизированной бригады младший политрук Семёновых Иван Петрович. |
| Сведения об участии бригады в боях были получены в фондах музея Сталинградской битвы. По архивным данным, бригада участвовала в боях с 9 по 15 января, затем была выведена из боев. Допускаю, что к тому времени от бригады мало что осталось, ни танков, ни людей – людей не берегли, таковы были жестокие правила той далекой кровопролитной войны. |
| В Зимовниках первым пунктом нашего поиска стал районный военный комиссариат, где нам были представлены фотографии с мест захоронения советских воинов, павших на территории Зимовниковского и Дубовского районов. На некоторых захоронениях значились списки погибших, но в основном могилы безымянные, с указанием количества погребенных. Если по Зимовниковскому району списки корректировались, т.е карандашом дополнялись новые сведения , то по Дубовскому району это не прослеживалось. Особенно резануло по глазам, что на кладбище в п. Дубовское список павших начинался с «А» и обрывался на «К»… В военкомате «честно заблуждаются», что за освобождение Зимовников отдали жизнь около 800 советских солдат. Фамилии деда в списках не значилось. Правда, работники военкомата подсказали, что в 10 школе существует музей боевой славы 6 мех. корпуса. Музеем без малого 40 лет заведует учитель истории Ульянова Эмилия Егоровна. В военкомате же нам помогли разыскать эту женщину, которая внимательно нас выслушала, показала некоторые документы, из которых стало ясно, что 51-я механизированная бригада наносила удар в направлении хутора Калинин из района хутора Верхоломов, через хутор Веселый Гай, между хуторами Верхние Серебряки и Атаманский. На нашу просьбу проехать с нами на места боев в район указанных выше хуторов, чтобы своими глазами увидеть, где воевал и сложил голову Иван Петрович, Эмилия Егоровна отозвалась без колебаний. |
| Первым пунктом поездки был хутор Верхоломов. На окраине этого населённого пункта находится кладбище, в центре его есть курган. Среди могил послевоенного периода заметен некрашенный, покрытый налетом ржавчины обелиск со звездочкой на вершине. На обелиске полустертая, едва читаемая надпись масляной краской. Различаются буквы «бр» - от «бригады», а «МК» - от «мех. корпуса». Потом женщина из дома пояснила – фамилия не то «Жабрин», не то «Жабров». Эмилия Егоровна говорит, что курган может быть братским захоронением. Местные жители точно не знают, но в это не верят. В 1972 году Эмилии Егоровне рассказывали, что захоронения павших солдат происходили в силосных ямах, и было захоронено около 800 человек, также тела погибших бросали в колодцы, туда же скидывали оружие и боеприпасы. Сил копать могилы, да ещё зимой, у местного населения не было. Нам указали, где живет баба Варя, которая в детстве пережила оккупацию здесь, в селе. У нас завязалась беседа. «Нет, - говорит баба Варя, - у нас на хуторе убитых в силосных ямах не хоронили: некому было. Много наших убили немцы в лопатине ( лопатина – поле на возвышенности в степи), зимой дело было. Весной начало таять, окопы засыпали с землёй вместе с павшими. Потом поле распахали. |
| Баба Варя со спокойствием умудренного прожитыми годами человека рассказала также, что зимой 1943 года они с матерью во дворе увидели тело погибшего красноармейца, внутренности которого поедала собака. У женщины и девочки не было ни каких сил похоронить бойца, они смогли дотащить труп до выгребной ямы, куда и скинули. Так туалет стал могилой для чьего- то сына, отца, брата… |
| В другом дворе находится одинокая могила, за ней следят, она ухожена и не безымянна. Эта могила красноармейца Топтыгина Николая Михайловича (1904 г.р.), погибшего 5 января 1943 года, в один день с Иваном Петровичем и Бондарькова Михаила Ефремовича. К сожалению, на могилах не писали принадлежность бойцов к воинским частям. Сомневаюсь, что враг был настолько беспечен, что не знал по номерам, какие корпуса и бригады ему противостоят. Эти псевдосекретность и псевдобдительность лишили нас возможности изучать историю непосредственно на местности. В какой части воевали красноармейцы Топтыгин и Бондарьков: в 51-й ли механизированной бригаде, а может в наступавшей южнее 49-й стрелковой дивизии? Были ли они сослуживцами Ивана Петровича? Сколько солдат там на самом деле захоронено, неизвестно. |
| Далее дорога лежала в Веселый Гай. За окнами машины та же зеленеющая полями степь, пологие высотки, лесополосы, грунтовые дороги. Почва глинистая: представляю, какие эти дороги не проезжие после дождей. |
| Хутор Веселый Гай (по – украински «гай» переводится как сад) лежит чуть в стороне от посёлка. Эмилия Егоровна предложила обратиться к местным жителям. У одного из домов на огороде трудились два пожилых человека. На расспросы о войне они ответили, что в войну были совсем маленькими детьми, но помнят, что долгое время после войны на окраине хутора ржавели подбитые танки. О принадлежности точно сказать не смогли, но сказали, что, скорее всего, танки были советские. Затем хуторяне отправили нас к старожилу Владимиру Васильевичу Беркутову, сам Беркутов 1928 года рождения пережил оккупацию. События тех давних дней он помнит хорошо. Бой шёл с 1 по 8 января, практически без перерыва. Немецкие позиции располагались по берегу реки Сал, за хутором. Он рассказал, что советские танки без горючего стояли в Верхоломове, а пехоту бросили на штурм Весёлого Гая. Враг встретил наступающих огнем, было много погибших и раненых, да и морозы стояли не шуточные. Беркутов говорил, что мертвых было около 600человек. Ещё Беркутов рассказал о немецком капитане с русской фамилией. Фашист был из русских эмигрантов, во время оккупации он был начальником гарнизона, очевидно, квартировал в доме у Беркутовых. Перед уходом он сказал матери Беркутова, что он уже больше не вернется. По воспоминаниям старожила, в этот момент в дом ворвался советский сержант, которого немец застрелил из пистолета. Следом ворвался красноармеец с автоматом. Автоматная очередь оборвала жизнь гитлеровца. Бои были тяжелыми. За один из дней фашисты подвили в хуторе 8 « тридцать четверок». Один из танков дошел до берега реки и, подбитый, сполз в реку, проломив лед. Немцы вытащили из танка молоденького лейтенанта – танкиста. Танкист обгорел, немцы стали его лечить, разместили в одной из хат, тот только стонал, умоляя хозяйку не говорить никому, что немцы оказали ему медицинскую помощь. Танкиста, вспоминал Беркутов, он потом видел возле своего танка, который после взятия Веселого Гая был вытащен на берег и отправлен, очевидно, в ремонт. Ещё дед вспомнил о мощном залпе советских реактивных миномётов: «Море огня» на берегу реки, после этого немцы отступили». На расспросы о том, где хоронили погибших солдат, дед поведал, что этим заниматься сразу после боя было некогда, да и некому. Весной захоронение осуществляли старик и внук, которые грузили мертвые тела на подводу и свозили их к силосным ямам, где и погребали. Тела также кидали в колодцы, туда же сбрасывали оружие – рытье могил требовало слишком много сил. В одном из подбитых танков тело танкиста не могли извлечь из искореженной машины – оно было буквально «завернуто» в броню. Владимир Васильевич рассказал, что труп пришлось разрезать на две части, танкиста похоронили без ног. Часть останков отвезли на кладбище в хутор Серебряки. Ещё дед с некоторой брезгливостью в голосе рассказал, что к нему не так давно обращались и такие гости, которых интересовало только, где находились немецкие позиции, и не осталось где в реке немецкой техники. «Лазили в реке пару суток, ничего не нашли и уехали восвояси», - резюмировал старик. |
| Просёлок вывел нас к мосту через реку Сал, прямо за хутором. Сама река очень извилиста и кажется не очень широкой, но именно здесь происходили основные события. Глинистая почва не хочет хранить память о войне, земля поглотила все следы. |
| Затем мы поехали в хутор Верхние Серебряки, где посетили братское захоронение советских воинов. Да, на памятнике есть около двухсот- пятидесяти фамилий, но похоронено там значительно больше людей. В военкомате точных данных нет. Памятник впечатляет своим суровым видом. |
| Через хутор Амта доехали до Зимовников, где на кладбище посетили могилу танкиста капитана Морозова Владимира Ивановича (1908 г.р.), умершего от ран в мае 1943 года. Над могилой памятник склонил голову солдат с автоматом, перед памятником – танковая башня, подлинная, с 76-мм орудием, верхним люком в виде единого литого листа, с той самой Морозовской «тридцатьчетверки». Нас заинтересовали рассказы Эмилии Егоровны про курганы в степи и деревья, которые растут или непосредственно на их вершине или рядом. Эмилия Егоровна говорила, что это те братские захоронения, которые делались после боев, там обязательно сажали дерево. Раскопок курганов никто не проводил, вообще Зимовниковский район - «некопаный» край, масштабных раскопок не проводили за недостактом финансирования. |
| В соседнем Дубовском районе у шоссе стоит памятник жертвам концлагеря, бывшего на этом месте в 1942 году. Мобилизованные, призванные из близлежащих населенных пунктов, неподготовленные, невооруженные, попали в окружение рвущихся к Сталинграду, к Волге фашистских частей, были помещены в концлагерь. 15 1500 погибших. Памятник впечатляет даже не столько выразительными монументальными фигурами обелиска, не памятным знаком «1942» у дороги, не макетами караульных вышек и проволочного ограждения, а огороженным забором участком степи, где нет ни деревца, ни строения, только желтые цветы. |
| Молча, ступили мы с Андреем на этот клочок земли. Представилось отступление лета 1942 года, разбитые части, деморализованные, подавленные тяжестью потерь и подавляющей мощью врага группы бойцов. Вспомнился рассказ Беркутова о том, как фашисты безнаказанно расстреливали отступающих красноармейцев, рассказ Эмилии Егоровны о двенадцати расстрелянных красноармейцах – их расстреляли прямо в придорожной канаве, среди них была женщина, и никого из местных жителей к телам не подпускали. Страшна правда войны. Много стало яснее в судьбе Ивана Петровича Семеновых. Тайну гибели деда хранит степь, едва ли через шесть с половиной десятилетий она будет раскрыта во всех своих жутких подробностях. Ясно одно, боевой путь младшего политрука был коротким (в боях он участвовал 11 дней), но в нём, кроме смерти товарищей, ветреной стужи степи, были наступление, и боевые успехи, и преследование отступающего врага, и сознание того, что от его действий зависит, будет ли удушена в Сталинградском кольце огромная гитлеровская группировка. Дед увидел, что война повернула на Запад, туда, откуда пришла. Быть может, Иван Петрович проводил митинг на страшных развалинах степного концлагеря, призывая своих бойцов отомстить врагу за зверства и насмерть стоять в противотанковой обороне. Дед – коммунист, деревенский учитель, директор школы погиб небездарно! |
| Светлая память младшему политруку Ивану Петровичу Семёновых, политруку роты противотанковых ружей противотанкового дивизиона 51-й механизированной бригады 6-го механизированного корпуса, всем советским воинам, которые остались в степи в братских могилах и непогребенными, которые приблизили победу в самой жестокой войне нашей истории. |
| |
| Краморенко, М.В. По местам боевой славы [Текст]/ М. Краморенко// Степная новь. - 2009.- 10 июля. - С.3. |
Наши земляки 
